Пару месяцев назад «к нам приехал, к нам приехал Дорофеев – дорогой!». Дорогой сердцу, мозгу и прочим частям тела менеджерскому (и не только) составу нашей компании. И не просто приехал, а со своим тренингом по оценке проектов. С широко распростертыми объятиями встретив Макса в аэропорту, повезли сразу обедать и беседы беседовать. Разговор начался с философии (при записи интервью самый крепкий напиток, который был выпит – двойной эспрессо).
C Максом беседовала: Валерия Ямпольская, PR-manager, Oxagile
Фотограф: Дмитрий Олейник, Marketing Assistant, Oxagile
Макс: Сейчас кое-что мудрое скажу. У меня просто в свое время было такое убеждение, что очень многое в it-индустрии строится на человеческом грехе – на тщеславии. Приходит к аутсорсеру какой-нибудь заказчик, который считает себя уникальной компанией с уникальными потребностями, и заказывает очередной багтрэкер. Ну вот мозгов нет посмотреть, что там в мире уже выдумали, ну и начинается. И так красиво еще это подаст, чтобы вы ни за что не догадались, что ему обычный багтрэкер нужен. «Вот у нас такая бизнес-потребность, бизнес-горе называется. Вот у нас такой концепт системы, которая бы нам помогла…». Очень уникальный заказ. Сидишь такой и думаешь, сесть и писать код, или в жопу послать.
Я: «Писать код», ты раньше разработчиком был? Я просто не очень знаю историю твоего прихода в it-сферу.
Макс: Да, я был разработчиком. В 13 лет заработал первые 100$. Я тогда писал на Turbo Pascal систему для расчета строительных смет. До сих пор помню эти ужасные вещи. Представляешь, когда надо программировать – а интернета не было еще. Ты получаешь от компилятора какую-то ошибку, и ты не можешь ее загуглить, начинаешь в книжки смотреть, а они еще не все под рукой есть. Поэтому идешь в книжный магазин, начинаешь листать – вот интернет моего детства. Ходишь между полками, что-то так прочитаешь, какую-то книгу купишь и домой несешь дальше разбираться. Я как сейчас помню, это травма детства: программа эта у меня заглючила в неожиданном месте и вела себя как классический плавающий баг: то вот здесь свалится, то здесь, а оказалось, что у меня переполнялся стек при вызове процедуры. Через две недели матюганий я прям не знал, что делать, а потом всего лишь настройки компилятора увеличил под стек с 16 до 32 кб.
Я: И все это в 13 лет? Впечатляет!
Макс: Да, в 13 лет. Такое у меня было тяжелое детство. *смеется*
Я: А как дальше развивалась карьера?
Макс: В школе у меня был хороший учитель, который впоследствии стал научным руководителем в университете. Мы много с ним баловались, например, программировали штуку, которая в школе звонками управляет. Такие вот «головастиковые» вещи. Потом поступил на физфак к нам в МГУ, там тоже программировал чуть-чуть и параллельно с первого курса подрабатывал в компании, которая занималась бортовым программным обеспечением для самолетов.
Я: Наших местных ЯКов или серьезнее?
Макс: Нет, серьезнее. Работали на американскую компанию, которая делала определенные модули ПО. Понятно, что странным русским не отдавали самые критичные, но относительно «безболезненные» вещи мы получали. Сначала автоматизировали тестового робота, который потом эту железяку в Америке по-всякому тыкал. А потом уже в 2004 году я стал руководителем и выстраивал в этой маленькой компании отдел разработки, которая в дальнейшем стала получать заказы уже на разработку ПО, а не на автоматизацию тестирования. Сейчас у них все отлично, стали разрабатывать тулы для разработчиков.
Я: Разрабатывать для разработчиков? Гг.
Макс: Ага. Кстати, хорошо общаюсь со старыми коллегами. Было время, когда у меня было 3-4 новогодних корпоратива, на которые приглашали. Ужасно!
Я: Ужас, ну. А как ты пришел к точке «сейчас», развития себя как тренера?
Макс: Самолетная область была консервативная, в 2007 году самое классное, что у нас было - Visual С++ 6.0. Вокруг много чего появлялось, мне стало скучно, и я ушел в команду, которая разрабатывала бизнес-приложения. В 2008 бабахнул кризис, в той конторе посокращали всех, кого было не жалко, нас оставили. Мы ходили, ничего не делали, получали хоть урезанную, но все равно зарплату. Я за первый месяц прочитал весь интернет, потом начал себя развлекать, впервые сделал какую-то презенташку на конференцию AgileLab, которую тогда Luxoft организовывали, она была первая и последняя от них по agile. Я там что-то рассказал, и после этого понеслось: сначала меня стали приглашать на конференции, потом из той конторы свалил в Лабораторию Касперского. Сначала менеджерил проекты, потом стал руководителем отдела разработки, параллельно ходил на конференции, стал говорить слово «жопа» на сцене. От этого еще больше стали приглашать, да я и рад. Своих ребяток я обязательно параллельно тренировал, немного рассказывал о великом искусстве «Как не трахать мозг самому себе». Это сейчас самый востребованный тренинг. Там есть упражнение: написать коллеге «Я отвечу тебе через 2 дня» и ответить через 2 дня. Я удивлен, как мало людей, которые способны это сделать. Работать с такими людьми очень тяжело, поэтому я их учил. Потом это учение превратилось в «Джедайскую технику пустого инбокса». Тогда и стали тренерские вещи появляться.
Я: Насчет конференций. Дима вот любит говорить, что это место для нетворкинга. Что касается меня: может я очень требовательная, но мне хотелось, чтобы человек рассказывал о личном опыте, его собственные мысли, не то, что даже примененные на практике, а хотя бы с точки зрения проработки в собственной голове, со своими личными выводами и мыслями. А у нас, как мне кажется, проблема многих конференций – любой человек посчитал себя спикером, заявил тему, которая в гугле выдает несколько миллионов актуальных результатов и обсуждений, и пришел, рассказал. Молодец, ну.
Макс: Сейчас взгляд с другой стороны расскажу. Все, кому не лень, хотят сделать свою конференцию, это модно и круто, типа мы сделаем ее самой классной и интересной. Но их дофигища, поэтому организаторы берут всех, кто может выйти на сцену и сказать своё бэ-мэ, и при этом не боится большого скопления народу. Хотя даже и последний пункт не обязателен, выходит человек и такой «е*твоюмать, 30 людей на меня смотрит, что мне делать?!». Планка спикеров падает с каждым ивентом. Ты говоришь, практический опыт… Меня каждый месяц зовут на какую-то конференцию, отказываю двум из трех. Но даже при таком отборе набрать весомый практический опыт очень тяжело. А спикеру хорошо, вот он только что узнал что-то из гугла, захотел поделиться. С его стороны тоже надо понимать, на кого ему ориентироваться. На умных? Рискуешь, что тебя просто никто не поймет. На не очень умных? Тогда можно рассказать хоть о том, что Земля круглая.
Я: А у тебя есть свой критерий вычленения классных конференций, на которых ты будешь выступать?
Макс: У меня несколько любимых. На IT Spring (прим.автора: идея конференции принадлежит Oxagile) обязательно еще приеду. Раньше в Москве была классная Software People, только сейчас она вроде как отвалилась. Ну и AgileDays. Я стараюсь слишком много не выступать, не успеваешь столько опыта набрать. Одно и то же рассказывать самому не интересно.
Я: А что тебе больше нравится, тренерство или спич со сцены толкать? Когда выступаешь, у тебя высокие цели нести доброе и хорошее, знания в массы или просто ораторский опыт набиваешь?
Макс: Став тренером, я понял: предавая информацию со сцены в один конец людей ничему не научишь. Единственное, что можно сделать – послать туда мессадж, объяснить какую-нибудь простую штуку и сказать «чуваки, могу сообщить еще больше, но это будет отдельно». Я, может, на какой конференции сделаю мастер-класс, чтобы побольше знаний передать, но это очень тяжело. Работая один против 15-20 человек – да, а со сцены – уж слишком много не навещаешь. Поэтому это больше пиар-активность. А на тренинге идет общение в две стороны, можно не только самому что-то рассказывать, но и получать какую-то информацию. Еще одно мое рабочее направление: консалтинг. Уходя в свободное плавание, очень переживал, думал, уйду сейчас, и практического опыта не будет. На самом деле нифига, его сейчас оказалось еще больше. У меня так странно получилось, что я теперь выполняю те же задачи, что и в Лабе Касперского, только я выполняю их в трех компаниях. В три раза больше опыта. Устаешь больше, но это и здорово: не надо писать отчетики, не надо формулировать письмо так, чтобы директор правильно понял. Тут просто: пришел, поговорил, поняли друг друга, ребяткам объяснил, что-то зашевелилось – и отлично.
Я: У тебя клиенты в основном аутсорсинговые или продуктовые компании?
Макс: Унисекс. Одно из самых популярных направлений оказалось «Личная эффективность», оно совсем широкое, для сотрудников на любой вкус. «Оценка проектов» отличается для продукта и аутсорса, но незначительно. Еще мы иногда проводим ретроспективы с моим партнером, полномасштабные. Расчленяем каждый проект и вычленяем оттуда мудрость, отвечаем на вопросы типа «как я могу на следующем проекте сократить время на неделю» и т.д.
Я: Мне просто почему интересно. У тебя тренинги не только на технику направленные, а на психологические моменты тоже. Насколько отличается восприятие твоих тренингов людьми, которые делают свой проект от тех, кто работает на дядю?
Макс: Продуктовые компании чем вообще от аутсорса отличаются? У них другая норма прибыли, они реально богаче. И люди в них считают, что они и так все знают, куда уже круче, хотя по факту пишут тот же код. И то, что какой-то другой человек придумал этот продукт, и он выстрелил – не такая уж их и заслуга. А в небольших аусорсах попадаются люди, которым реально интересно что-то новое узнавать.
Я: А вообще у тебя есть портрет эдакого усредненного айтишника?
Макс: У него одно яйцо и одна сиська. А вообще с усреднением в нашей профессии надо быть осторожно, учитывая возрастную и «умственную» разницу. У меня была интересная история, когда в Лаборатории Касперского работал. Знаете, наверное, попадались такие люди, порно-блокеры, эдакие зловреды, которые блочат тебе комп и говорят «Из-за просмотра гей-порно ваш компьютер заблокирован, отправь деньги на QIWI-кошелек и тогда разблокируем»? Так вот мы делали сервис, который мог разблокировать компьютер без перевода денег. И там я встретил мальчика, который занимался этим проектом, сисек в день смотрел намеренное количество. Заспорили мы как-то с ним, когда он пришел с очередной дурацкой ошибкой, мол, что-то не работает. Я спрашиваю: «Тебя что, в институте программировать не научили?», а он отвечает «Я еще в 10 классе». И тут я в шоке понимаю, что этот мальчик-гений. Реально есть такие мальчики. И их не очень мало, которые в школе уже хорошо программируют. Готов прям обнять и плакать.
Я: Может, раскроешь тайну, какой у тебя самый классный клиент, что тебе прям нравится-нравится, и люди, и проекты?
Макс: Мне нравится mail.ru, там очень много молодых, они пока еще не с замутненным созданием.
Я: А из наших минских компаний с кем ты уже работал как тренер?
Макс: С IBA и SaM Solutions. С IBA мне вообще очень нравится работать.
Я: А тебе часто люди благодарность выражают лично, пишут там «Макс, ты такой классный, хочу от тебя еще больше тренингов»?
Макс: Это в основном студенты из курса Джедайской техники. На день Рождения, например, написали на фэйсбучике на стене кучу постов, а одна девочка из mail.ru даже написала, что я прям ее жить научил.
Я: А научи меня, Макс.
Макс: Я тебе уже дал первый совет - выключи уведомления о входящих письмах на почту. Ты не представляешь – это тебе сразу дает такую возможность над чем-то сконцентрировано поработать, красота. Смысл в том, если ты выключишь нотификации – реже ты почту не станешь проверять. Единственное отличие – ты будешь туда лезть в тот момент, в который ты психологически готова.
Я: Надо попробовать. А то я даже в тренажерке иногда бегу к столу, где лежит телефон, если услышу звук пришедшего письма.
Дима: Кстати, насчет спорта. А как удаются совмещать такие вещи, как тайский бокс и работу? Это почти как два разных персонажа: человек, который стоит на ринге и бьет морду, и такой заучка, который выступает на сцене?
Макс: Легко. Это не то, чтобы совмещать, это просто как две части одного целого. В той же Джедайской технике есть фраза «Жить здесь и сейчас». Люди очень часто живут либо чуть в прошлом, либо чуть в будущем. Вот приходишь на работу, делаешь чай и думаешь: «Чего мне начинать таск, если у меня через полтора часа митинг?» или сидишь на том же митинге и думаешь «Ой, вот вчера мы посрались с девушкой, какая неудача» - и ты живешь в прошлом. А ринг – это эталон «жизни здесь и сейчас». Ты чуть рассинхронизируешься на секунду – и тебе бах! – прилетает сразу в лицо, ну или в другую часть тела. Жена говорит, что в Таиланде мне нос скривили. Оказалось, там на тренировках был дяденька - чемпион мира. А я-то думал, что мне так часто от него прилетает. А вообще, здоровый образ жизни – никогда хуже не делает, это очень удобно, когда, например, по эскалатору в метро можешь пробежать вверх и легкими не плеваться потом. Ценный навык, всем пригодится. Плюс мозг выключается, приходишь на тренировку – и он расслаблен. Я искал еще другое объяснение этому фактору: все же равно природа где-то в подсознании у нас живет, цивилизация появилась не так давно, и психологически человек до сих пор оценивает собеседника по принципу сможет ли он настучать по роже оппоненту или нет. И эта оценка так или иначе накладывает отпечаток на поведение человека – уверенность в себе или же наоборот, боязнь сказать лишнее слово.
Я: А если ты очкастый нерд, то как насчет варианта настучать по морде в моральном, интеллектуальном что ли плане?
Макс: Это из серии «Переубедить мне вас не удастся, поэтому сразу перейду к оскорблениям».
На этом моменте тарелки с традиционными белорусскими драниками опустели, и мы дружно развалились на стульях в ожидании счета. Три часа с Максом пролетели как пять минут. Условившись о времени и месте грядущего тренинга, мы с Димой потопали в сторону офиса, оставив Дорофеева в гостинице. Смеркалось.
Неизданное:
«Понаблюдал очень много корпоративных культур. Есть такие, в которых просто неприлично выглядеть незатраханным.»
«- Не увольняются из компании, уходят от руководителя. Хотя руководитель – это и есть лицо компании.
- Иногда лицо, а иногда - жопа.»
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.