CEO PlayMedia Systems Inc., американский бизнесмен и инвестор Брайан Литман в последние недели частый гость на белорусских айтишных ивентах: он старается не пропустить ни одного события в Минске. В Беларусь Брайан приехал «вдохнуть воздуха», «почувствовать страну» — и вместо 5 дней задержался на месяц.
Как выяснилось, для Литмана здесь ничто не в новинку: в начале 90-х он много времени провёл в бывшем СССР. Брайан первым предложил издательствам газет свои услуги по продвижению, и даже делал серию историй о «холодной войне» совместно с органами госбезопасности.
В интервью dev.by Брайан рассказал, как пролоббировал свой проект в КГБ 25 лет назад и зачем приехал в Минск этим летом.
«5 дней, чтобы хотя бы вдохнуть воздух»: зачем бизнесмен прилетел в Минск
Зачем вы приехали в Беларусь?
Несколько месяцев до этого я провёл в Украине — налаживал бизнес-отношения, изучал конъюнктуру, а также местный ИТ-рынок. Я заинтересован в том, чтобы помогать талантливым инженерам создавать продукты и сервисы, которые будут иметь успех в мире. Но сначала я должен понять, могу ли работать в этой стране. За тем же я приехал и в Беларусь.
Кроме бизнес-интереса у меня был и личный — мой дедушка родился в Гомеле. Его семья бежала за океан в начале прошлого века: после августовских погромов 1903 года евреям было небезопасно жить в Гомеле — на их дома нападали, лавки громили. Поэтому сначала мой прадед Самуил Раскин, а затем его домочадцы уехали в Северную Америку.
Дедушка рассказывал о Беларуси?
Он мало что запомнил из жизни здесь: дедушке было всего 5 лет, когда семья уехала. Одним из ярких отрывочных впечатлений детства в Гомеле для него стала «огромная падающая звезда» — много лет спустя он понял, что наблюдал падение тунгусского метеорита.
Я не слышал дома русскую речь: дедушка говорил в основном по-английски. Но иногда, рассердившись на собаку, которая любила утащить что-то из вещей, он громко кричал: «Паскудник!» — вот это слово я хорошо запомнил.
Можно сказать, что есть что-то вроде метафизического буксира, который тянет меня в Беларусь. Есть и более прагматичная причина моего интереса к вашей стране. Я наслышан о местных инженерах, знаю, что Беларусь взяла курс на цифровизацию экономики. Но я из тех, кто предпочитает верить своим глазам и делать собственные выводы: хотелось понять самому, как обстоят дела.
Воспользовались увеличением срока безвизового пребывания иностранцев в Беларуси до 30 суток?
Об этом, кстати, я не знал. Я с 2004 года часто езжу на Украину, потому что для этого не требуется виза. Когда в мой последний приезд мне сказали, что Беларусь установила безвизовый режим на 5 дней, я подумал: этого явно недостаточно, чтобы понять конъюнктуру, но ладно, хотя бы вдохну этот воздух.
И тут пограничник в «Минск 2» говорит мне: «Вы знаете, со вчерашнего дня правила изменились — можете оставаться в стране в течение месяца». Я тогда ещё воскликнул: «Вау, да это сигнал из космоса!» За один день я поменял все свои планы и перебронировал билет на самолёт в Америку.
«Я спал в постели генсека»: как в СССР Брайан ставил на коммерческие рельсы «Правду»
В начале 90-х вы работали на территории бывшего Советского Союза. Чем занимались?
Сначала немного предыстории: на заре своей карьеры я был и продюсером на радио, и газетным репортёром; по окончании университета ухватил мечту за хвост — стал работать на лейбл Columbia Record, который теперь принадлежит Sony Music.
Затем я ушёл на телевидение, занимался продажами и маркетингом в группе компаний W/ABC Cable, запустившей Disney Channel и Nashville Network, а также возглавлял A& E Cable Networks на Западном побережье.
Это не далеко не всё, что я успел сделать к 1990 году, но в тот момент стало очевидно, что с моим опытом и обширными связями нужно открывать собственный бизнес. В октябре мне позвонил бывший руководитель крупного спутникового канала, мой старый друг Ларри Неймар и сказал: «Брайан, приезжай ко мне в Ленинград!» Он уехал в Советский Союз налаживать отношения с редакциями, которые финансировала КПСС, и приглашал меня присоединиться к нему. «Страна взяла курс на перестройку — и нуждается в опыте западных специалистов». Ну как я мог отказаться!
Вот так — без колебаний, без страха?
Страха не было точно, ведь я ехал по приглашению от компартии СССР. Конечно, спускаясь по трапу в аэропорту Ленинграда, я и представить не мог, что через год Советского Союза не станет. Тем не менее, чувствовалось, что назревали большие перемены. И я был рад, что проделал такое путешествие, чтобы увидеть всё собственными глазами.
Организация, с которой мы сотрудничали, — «Русское видео», поселила нас в резиденции Брежнева. Так что я могу смело утверждать, что спал в постели генсека. Кстати, это было премилое место! А по-соседству от нас жил мэр Ленинграда Анатолий Собчак.
Впрочем, я задержался в этом городе всего на пару месяцев, потому что в России, так или иначе, все дороги ведут в Москву. В тот момент для нас было очевидно, что средства массовой информации несли потери: государство урезало их бюджеты, и чтобы и дальше поддерживать своё существование, они должны были учиться зарабатывать деньги.
Так мы с товарищем, «русским британцем», отправились в столицу, чтобы предложить ведущим средствам массовой информации свои услуги. Всё-таки мы были опытными маркетологами.
По протекции компартии?
Нет, на сей раз мы действовали самостоятельно. Просто звонили по телефону руководителям газет и телеканалов — и те приглашали нас на встречу. У них был выбор: рискнуть и начать работать с людьми, которые знают о рекламе всё, или оставить, как есть. Они выбирали первое.
Моим первым клиентом стала «Правда». Только подумайте: главный печатный орган КПСС, «рупор партии», столько лет разоблачавший на своих страницах «загнивающий капитализм», начал играть по капиталистическим правилам. Это была фантастика! Я думаю, в тот момент, когда мы подписывали соглашение в редакции «Правды», дорогой Владимир Ильич перевернулся в гробу у себя в Мавзолее. И тем не менее, этот договор одобрило Политбюро.
Позже я работал с теле- и радиовещательной компанией «Останкино», с «Московскими новостями» и «Комсомольской правдой». Я считаю, что прибыл в Россию слишком рано — западные компании в тот момент ещё не были готовы рекламироваться в местных СМИ, так работать было непросто.
«Брайан, тебя приглашают на Лубянку»: как американец пришёл в КГБ с предложением
Расскажите подробнее о своём сотрудничестве с КГБ в рамках съёмок проекта о «холодной войне».
Я в то время работал с «Комсомольской правдой», мой кабинет был в редакции, и я много общался журналистами. Особенно часто компанию мне составлял «редактор» отдела культуры «Комсомолки» по имени Илья. Мы пили кофе, разговаривали — Илья был умён, начитан, прекрасно говорил по-английски.
Однажды, когда я пришёл в приёмную главного редактора, его помощница Света сказала: «Байан, я вижу ты много общаешься с Ильёй, а ты знаешь, что он штатный сотрудник КГБ?» Илье я, конечно, ничего не сказал. В конце концов он лишь делал свою работу, это было понятно. Но какое-то время спустя у меня состоялся важный разговор с ним.
После путча в августе 1991 года всё стало вдруг стремительно меняться — и эти изменения коснулись в том числе органов безопасности. Пост председателя КГБ занял Вадим Бакатин, бывший министр внутренних дел СССР. Я понимал: это хороший знак — у руля в комитета стал сотрудник другого, более либерального ведомства. Когда ещё идти к силовикам со своей идеей, если не сейчас.
И вот после Нового года в январе 1992 года я пил кофе с Ильёй и сказал ему: «Ты знаешь, Илья, я в курсе, на кого ты на самом деле работаешь». На лице у него появилась лёгкая ухмылка. А я продолжил: «Холодная война» закончена, отношения между нашими странами теплеют. Но пока она шла, советская сторона не имела возможности представить своё видение ситуации в противовес тому, что преподносит простому зрителю и читателю западная пропаганда — сейчас самое время открыть архивы КГБ и рассказать, как всё было на самом деле».
Я сказал тогда, что мы могли бы рассказать историю пилота U-2 Фрэнсиса Гэри Пауэрса — после того, как противовоздушная оборона сбила его самолёт в небе над Свердловском, его приговорили к 10 годам лишения свободы за шпионаж. Но полтора года спустя его обменяли на советского разведчика Рудольфа Абеля. Наверняка в архивах остались протоколы допросов Пауэрса.
Также я предложил пролить свет на «тёмную» историю Юлиуса и Этель Розенбергов, обвинённых в шпионаже в пользу СССР и казнённых в 1953 году. И самое главное, сделать к двадцатой годовщине убийства в Далласе президента Джона Кеннеди фильм о Харви Ли Освальде. Это была моя главная история. И её ключевой герой в своё время жил в Минске.
Я закончил говорить, и тогда Илья сказал: «Хм-м-м», — было видно, что он обдумывает моё предложение. Мы допили свой кофе и разошлись. А 10 дней спустя Илья подошёл ко мне и сказал: «Брайан, тебя приглашают на Лубянку».
И на этот раз не было страшно?
Нет, не было. Меня ведь пригласили, а не вызвали. Полагаю, я был одним из немногих американцев, переступавших порог «Лубянки» без «Макарова» у затылка. Это шутка, конечно.
Как бы то ни было, в середине января 1992 года я стоял посреди конференц-зала, а передо мной сидели 5 человек в генеральской форме и внимательно меня слушали. На лицах у них было скептическое выражение, но они не перебивали.
Закончив свою презентацию, я попрощался с генералами и ушёл. А ещё через 10 дней меня снова пригласили на Лубянку. На сей раз мы были в другой комнате, и людей было больше: там были даже такие легендарные сотрудники, как Юрий Модин, руководивший знаменитым «Кембриджским кольцом шпионов» в Великобритании. Они не сидели, как каменные истуканы: мы общались стоя, шутили и смеялись, очень скоро нам подали водку и коньяк. И представляете, в тот день мы подписали коммерческое соглашение на выпуск проекта.
Возвращение в США и работа с MP3: «пионеры получают лишь стрелы в спины»
Чем вы занимались по возвращении в США?
В 1994 году во время работы в телекоммуникационном подразделении AT& T я узнал о методе аудиовизуального сжатия MPEG — и как маркетолог был поражён возможностями, которые открывала технология Layer 3 Audio, известная как MP3.
Мне рассказали о талантливом студенте из Загреба по имени Томислав Узелак, который разработал Audio MPEG Player или AMP. И я решил навестить его. В партнёрстве с Томиславом мы создали компанию Advanced Multimedia Products: я настоял на такой расшифровке аббревиатуры AMP. В 1996 году русский студент из университета Юты решил добавить в AMP сначала пользовательский интерфейс Mac, а затем с помощью своего сокурсника — интерфейс Windows. Windows + AMP = WinAMP. Он стал чем-то вроде феномена.
Одновременно начало набирать популярность приложение P2P для обмена файлами от Napster. Столкнувшись лбами с компанией, которую финансировала венчурная фирма Энн Винблад (эта бизнесвумен была пассией Билла Гейтса), я понял, что нужно развивать отношения с Napster. Мы лицензировали наш MP3-модуль для воспроизведения аудио в клиенте Napster. А вскоре они подписали договор с нашей разросшейся компанией PlayMedia на разработку криптографического метода защиты, с помощью которого могли бы контролировать доступ к музыке и монетизировать её. По иронии судьбы Napster досталась своему самому крупному кредитору медиа-корпорации Bertelsmann. Сегодня это просто бренд.
AMP, а также такие компании, как Liquid Audio, проложили дорогу Стиву Джобсу: в 2001 году появился iPod и «колонизировал» музыкальную индустрию, а затем увидело свет приложение с контролируемым доступом под названием iTunes. Мы же ещё в 1998 году сотрудничали с корейской SaeHan, создавшей первый портативный MP3-плеер — MPMan. Как тут не вспомнить американский мем: «пионеры получают лишь стрелы в спины».
Впрочем, PlayMedia остаётся на плаву. Мы крутимся. Занялись B2B технологиями, поэтому когда в McDonald’s, Hilton или любом крупном супермаркете или ресторане вы слышите музыку в фоновом режиме, — скорее всего, это наш специализированный программный продукт, который поддерживает аудио.
«Организованы и дисциплинированы»: какими показались Брайану местные разработчики
Говорят, в Минске вы встречаетесь со стартапами. Ищете возможность для инвестиций?
Не скрою, мне интересны чужие стартапы. Готов предложить амбициозным инженерам и предпринимателям свою помощь в продвижении их продуктов и сервисов на западном рынке.
Но в то же время я задумал несколько собственных проектов, и сейчас мне в большей степени нужны специалисты, вокруг которых можно было бы сколотить команды.
Вы встречаетесь с белорусскими разработчиками. Какого вы о них мнения?
Не имеет значения, по большому счёту, родом разработчик из Беларуси, Бангладеша или Монголии — если он талантлив и способен выполнять то, о чём его просят. Тем не менее, местные инженеры показались мне организованными и дисциплинированными. Думаю, это один из главных секретов, почему компании, как Wargaming и EPAM столь успешны. В рукаве у ваших разработчиков есть козырь — их знания: я вижу, что молодые люди здесь получают в местных технических вузах хорошее образование.
Моя интуиция подсказывает, что у Беларуси как ИТ-страны есть блестящее будущее. Такие шаги, как появление Декрета N8, а также введение «безвиза» на 30 дней это подтверждают. За то время, что я живу в Минске, я встретил много проницательных людей, которые уехали отсюда и долгое время жили на западе, но теперь вернулись.
Беларусь — страна, в которую я готов вкладывать своё время и ресурсы. В самом деле, я хотел бы переехать сюда. По моим наблюдениям, качество жизни в Минске, возможно, даже выше, чем у представителей среднего класса в США. Беларусь, как и Кремниевая долина сегодня, может со временем стать чем-то вроде восточноевропейской Шангри-Ла.
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.