Бывшая следователь СК тестирует в Калифорнии софт для беспилотных авто и готовит реформу МВД

Кто такая Светлана Хилько

Светлана Хилько окончила Академию МВД и 10 лет работала в правоохранительных органах Беларуси. В 2012 году она уволилась из СК в звании капитана.

Последние годы Светлана живёт в Калифорнии и работает в ИТ-компании, где тестирует ПО для беспилотных автомобилей. До этого она работала в Groupon и Microsoft. Недавно Светлана присоединилась к Народному антикризисному управлению, где она и её команда отвечают за реформирование Министерства внутренних дел.

Как всё началось

Всё началось ещё в июне, когда в Беларуси началась активная избирательная кампания. Белорусы из Сан-Франциско, где Светлана живёт со своей семьей, хотели поддержать мирных протестующих у себя дома. Сначала Светлане пришла в голову идея записать видеообращение американских белорусов, работающих в полиции или армии США или Канады, к белорусским коллегам с рассказом о том, как работает полиция в других странах.

«Мы начали встречаться, к нам присоединялось всё больше и больше людей. Потом подъехали люди из Беларуси. А в начале ноября мы начали работу над программой реформ. Мы постарались применить свои знания и практический опыт. Эффективность нашей команды в разнообразии: люди с разным опытом объединились для общей цели — сделать что-то для своей страны», — рассказывает Светлана.

Её команда связалась с международными экспертами, людьми из США, которые помогали реформировать полицию в Грузии и Украине.

«Мы начали работать вместе, как это делают стартапы в Кремниевой Долине. У нас что-то получилось, мы представили этот продукт, НАУ взяло нас под свою опеку, и теперь мы работаем вместе с ними».

В чём суть реформы

«В Беларуси — большая проблема стиля управления. В мире есть два способа управления полицией.

Первый способ — вертикальный, или военизированный. Второй — горизонтальный, или гражданско-правовой, ориентированный на общество.

Первый характеризуется тем, что все приказы идут сверху вниз, в первую очередь ценится лояльность, приказ нужно выполнять, даже если он не соответствует закону. Мнения людей в этой системе не принимаются во внимание. Сотрудники там изолированы и общаются только внутри системы. Они считают, что только они эксперты в правоохранительной сфере, только они принимают решения, и мнение граждан их совершенно не волнует. Такой подход изжил во всём мире, он сохраняется только при авторитарных и диктаторских режимах.

Второй подход — горизонтальный. Инициатива исходит снизу. Допустим, есть Октябрьское РУВД Гомельской области. Там есть начальник, который встречается с гражданами, они вместе обсуждают местные вопросы. В посёлке — 8000 человек, на собраниях сами жители говорят, что их волнует. В этом случае люди вовлечены в дела, они сотрудничают с полицией и вместе решают свои вопросы. В результате формируется запрос, который идёт выше: начальник Октябрьского РУВД обращается выше и объясняет, какие ресурсы ему необходимы для исполнения воли народа. Вот как это работает.

Если в первой модели полицейский выступает в роли воина, который диктует условия и которого не интересует ваше мнение, то во втором случае реализуется функция защиты граждан.

Менталитет полиции должен быть ориентирован на помощь, а не на контроль. Это первое, что нужно изменить. 

Второй момент: в Беларуси вся власть в стране, все правоохранительные органы подчинены одному человеку. Это, структура несёт большие коррупционные риски. Каким бы порядочным и честным ни был человек, когда он придёт к власти и останется там какое-то время, мы не знаем, как он изменится.

Нам нужно построить систему, которая работает эффективно, даже если мы допустили ошибку и к власти пришёл не тот человек. Это достигается, например, посредством гражданских инициатив, которые могут выражать мнение о том, кого можно назначать на должности, а кого нет. Это могут быть какие-то сдержки и противовесы в виде ограничения срока пребывания в должности. Например, глава МВД назначается по представлению президента или парламента с согласия Общественной палаты, в которую входят 15 инициативных граждан Республики Беларусь. Он назначается на 2 года с возможностью продления ещё на 2 года, если он доказал свою эффективность в первый срок и остались неоконченные проекты».

Сравним нашу милицию и полицию Швеции

«Давайте посчитаем сотрудников, которые занимаются правоохранительной деятельностью (криминальная, дорожная полиция и т. д.). В Швеции это 206 полицейских на 100 000 населения. В Беларуси на 100 тысяч полицейских приходится 400 милиционеров. При этом в Швеции регистрируется 1,5 миллиона преступлений в год. В Беларуси — 88 тысяч.

Таким образом мы видим эффективность одного сотрудника. В Беларуси один милиционер занимается в среднем двумя преступлениями в год. Это как? В Швеции на одного полицейского приходится 60 преступлений в год. Кто-то может сказать, что у нас преступлений нет — всего 88 тысяч. Но это не так, это показатель доверия к полиции. В Мексике люди вообще не обращаются в полицию, потому что её не доверяют. Они скорее сами решат проблемы с наркокартелями и преступными группировками, чем обратятся в полицию.

Этот низкий показатель свидетельствует о том, что в статистику что-то не попадает. Во-первых, белорусы не по всем преступлениям обращаются. Во-вторых, не все преступления регистрируются, хотя за последние 10 лет достигнут прогресс. А некоторые деяния, мы, наверное, и не считаем преступлениями».

Надо ли распускать милицию

«Здесь нужно думать о долгосрочном общественном благе. Это может показаться трудным, но мы должны думать, на каких основах мы хотим строить свою дальнейшую жизнь и какой хотим видеть Беларусь — разорванной, где часть людей чувствуют себя обиженными, изгнанными, или мы хотим попытаться решить это другими способами. Если посмотреть на ситуацию с точки зрения простого милиционера или следователя, не совершавшего преступлений, то все 26 лет к ним был один запрос — на эффективность. Им говорили: если ты хороший сотрудник, если ты лоялен, выполняешь приказы, не споришь с начальником и т. д. И вот вдруг приходит новая власть и говорит: всё, что вы делали 26 лет, неправильно, поэтому мы вас всех увольняем и нанимаем новых сотрудников.

Насколько это справедливо? Мы все вместе 26 лет растили этого монстра, мы все сделали много плохого, и теперь нам надо из этого как-то выбираться. Мы изучили примеры реформ полиции в Грузии и Украине. В последнем случае это был скорее политический шаг, чем реальные действия. Было потрачено много денег и человеческих ресурсов, но это закончилось большим разочарованием. Мы не хотели бы повторять такой опыт.

В Грузии доверие к полиции выросло, есть положительные моменты. Но резкое увольнение всех нужно обсуждать. Нам нужно обсуждать, к чему это может привести через некоторое время. В 2004 году, когда в Грузии уволили всех полицейских, это казалось хорошей чисткой и хорошим способом что-то изменить в некоторых подразделениях. Но этих людей просто выбросили на улицу. Многие полицейские, которые сейчас находятся в системе, больше нигде себя не представляют. Это неплохо. Некоторые люди в своей жизни просто хотят служить Родине. И вот в Грузии те, кого уволили, через несколько лет начали выходить на улицы, стали участниками протестных маршей.

Нужно смотреть на всё с точки зрения индивидуальной ответственности: мы должны расследовать преступления. Полицию нужно строить на основе эмпатии, новых норм морали и новых запросов, существующих в обществе. Но мы также должны понимать, что милиция в Беларуси последние 26 лет подвергалась зомбированию и пропаганде.

Как эмигрант я знаю, что когда человека погружают в правильную среду и  дают ему правильный запрос, он очень быстро меняется. В благоприятной среде люди учатся очень быстро.

Если нам удастся изменить систему и создать среду, в которой люди будут стремиться и меняться, я считаю, что это будет большая победа. Если мы сможем построить общество на принципах гуманизма и объединения всех, то это будет, гораздо эффективнее, чем всё уничтожить, признать, что все были неправы и сказать: расходимся».