Александр Кувшинов — директор Wialon, платформы для спутникового мониторинга и интернета вещей компании Gurtam. А ещё он «тот самый айтишник», которого в июле прошлого года силовики вместе с велосипедом отнесли в автозак, и брат Виктора Кувшинова.
Александр Кувшинов — директор Wialon, платформы для спутникового мониторинга и интернета вещей компании Gurtam. А ещё он «тот самый айтишник», которого в июле прошлого года силовики вместе с велосипедом отнесли в автозак, и брат Виктора Кувшинова.
В тот день несколько сотен минчан выстроились в огромную очередь, чтобы подать жалобы в ЦИК на отказ в регистрации двух претендентов на президентский пост — Виктора Бабарико и Валерия Цепкало. Следующие 10 дней Александр провёл на Окрестина. Оказалось, это было не самое худшее из того, что ему предстояло пережить. Вскоре его брата Виктора задержали по «делу PandaDoc» (3 из 4 задержанных затем отпустили, Виктор все ещё за решёткой), а ему самому пришлось в 2 дня собраться и уехать из страны.
dev.by поговорил с Александром о событиях тех дней, отъезде и судьбе брата.
Да, так и есть. Что в Минске, что в Киеве, я мог сказать: «я айтишник на велосипеде», — и люди тут же понимали, о чём идёт речь: «Да-да, я читал». И хотя я ровным счётом ничего выдающегося не сделал, та история привлекла много внимания, и многим ещё до дня выборов открыла глаза на то, что арестовать у нас могут любого средь бела дня.
Я думал, что что-то может такое быть — но уже ближе к выборам, не в середине июля: слишком рано.
В то время омоновцы, кстати, не применяли ко мне лишнего насилия. Просто сняли с велосипеда и перенесли в автозак — и пока мы ждали остальных задержанных (а следующим оказался мой брат Виктор), мы даже общались: мне удалось уговорить их снять мобильный телефон с велосипеда — в итоге позже мы с Витей сняли на этот телефон (СК так и не вернул мне его) селфи из «стакана».
Почему же силовики превратились в таких зверей в августе? Я думаю, был прямой приказ от начальства: сами по себе они не были настроены на агрессию.
Да, а Виктор 11.
Уже тогда на Окрестина были особые условия для «политических»: стоило таким заключённым «заехать» — и у всей камеры менялся режим пребывания.
Нас доставили в ЦИП в час ночи, а на следующее же утро у всех восьмерых человек забрали матрасы — и выдавали только на ночь, а всю литературу — навсегда. Нас лишили бумаги, ручек, перестали выключать свет в камере… Было понятно, что администрация пытается создать такие условия для наших сокамерников, чтобы они испытывали по отношению к нам неприязнь. Когда они стали жаловаться, один из охранников даже сказал: «А что вы хотели, у вас же „политические“?!»
Но нет, никто из соседей по камере не проявлял к нам агрессии — администрация явно недооценила белорусов. Мы, наоборот, объединились против системы.
Кстати, знаете, в чём я убедился на личном примере: на Окрестина каждая камера оборудована системой видеонаблюдения — и она неплохо работает. В какой-то момент бывалые сокамерники стали подбивать нас на «закос»: мол, можно же в больничку съездить, чем тут сидеть — срок-то всё равно идёт.
Я стал жаловаться на самочувствие. Первые два дня мне давали таблетки, потом я попросил, чтобы вызвали скорую. Когда услышал, что за мной идут, — спрыгнул вниз с верхней шконки. Но пока мне снимали кардиограмму, пришёл охранник, который следит на экранах за тем, что происходит в камерах, и сказал многозначительно: «Что-то вы слишком резво прыгаете для больного…»
Они всё записывают. Я уверен: видео событий 9–12 августа с камер наблюдения на Окрестина рано или поздно всплывёт.
Не знать, что происходит за стенами тюрьмы, и думать, что всё заглохло.
Мы были там 10 дней — и за это время к нам в камеру не подсадили ни одного «политического». Мы не получали новостей извне. Когда выходили, думали всё, конец. И не было большей радости, чем узнать, что штабы Тихановской, Бабарико и Цепкало объединились — и всё закрутилось ещё больше.
Нет, такое тяжело было представить. Знаете, когда мы в камере разговаривали с бывалыми зэками, те говорили: весь этот ЦИП рассчитан на 150 человек, и на столько же — ИВС. У нас в камере всегда была загрузка на 120% — вместо 8 человек, 10. И мы думали, что даже если в августе в нашу камеру 16 посадят, и в остальные — в 2 раза больше, ну это 600 человек на ИВС и ЦИП. Но представить себе, что в эту же камеру затолкают 40 задержанных или 60…
Сокамерники говорили, если кого-то привозят на Окрестина в стельку пьяным или избитым, то их не принимают. На входе есть чек-лист — администрация не возьмёт человека в тяжёлом состоянии: им же за тебя нести ответственность. Но в августе все эти правила были нарушены.
Да, 9 августа я был на своём избирательном участке наблюдателем. А мой участок в Каменной горке — один из тех, которые не закрылись вовремя.
Я лично подсчитал: в какой-то момент в очереди перед школой было более 500 человек, — и когда дверь у них перед носом закрылась, конечно все стали переживать. Люди готовы были вынести двери.
14 сентября. За 2 дня до этого на БТ вышел сюжет, в котором рассказывалось о том, что PandaDoc спонсировала женские протесты. В этом же сюжете показали видео из офиса Gurtam, а также фото с Пушкинской, сделанное 10 августа, — на нём мы с друзьями и жена Виктора Александра Дикан.
Офис Gurtam недалеко от Пушкинской: и 10 августа, и в другие дни после работы я был там — но к чему там это фото, если речь в сюжете о PandaDoc? Я решил, что это предупреждение: не стоит здесь дальше оставаться. Жена Виктора Александра к тому времени уже уехала в Киев.
Сюжет показали в субботу — в понедельник мы улетели в Стамбул. Так проще всего было выехать: в Турцию не нужны визы, а мы уезжали всей семьёй.
Да, это непросто. В тот момент мы не осознавали, что уедем на полгода или даже больше. Думали, осталось чуть-чуть подождать, мы сделали уже немало, а остальное доделают те, кто остаётся в стране, — скоро вернёмся. И будет большой праздник как 16 августа «на стеле».
Мы и вещей взяли с собой по минимуму — кто мог подумать, что стоит брать зимнюю одежду, направляясь в Турцию. Уже в Литве я понял, что с тем же столкнулись многие уехавшие: наша прошлая жизнь как будто поставлена на паузу — а нам приходится начинать с начала, с покупки самого необходимого, вообще всего.
Мы почти месяц провели в Турции, чуть больше месяца в Украине, а потом приехали в Литву. Здесь у нас сразу были варианты по школе и саду — а это важно. У нас всё сбилось за эти затянувшиеся до середины ноября «каникулы», дети отвыкли учиться: они занимались удалённо — но очень символически. И это была целая проблема.
На самом деле Литва была главный рабочим вариантом. Но нужно было где-то податься на визу — и это был Киев.
Есть лёгкая процедура для айтишников, которая описана на сайте посольства Литвы в Беларуси. Если у тебя есть профильное образование или опыт работы — 2-3 шага, и ты получаешь полугодовую национальную визу D. Жена и дети тоже.
Ещё я хотел бы отметить, что в Литве нет никакой проблемы с русским языком: даже в госорганах ты можешь говорить по-русски — и тебя проконсультируют. В Вильнюсе есть белорусскоязычная гимназия им. Франциска Скорины, в которой учится уже более 100 белорусских детей, в том числе мой старший ребёнок, а младшие — в частной школе-саду с обучением на английском. Мы решили извлечь хоть какую-то выгоду из сложившейся ситуации — пусть дети учат язык, пока мы вынуждены жить за пределами Беларуси.
В гимназии — нет, там всё бесплатно, даже учебники. И попасть не сложно: мы просто пришли, подали заявление в упрощённом формате, не нужны были даже выписки из личного дела — только справка о состоянии здоровья и фотокопия оценок.
Частные школы в Вильнюсе в 1,5-2 раза дороже, чем в Минске. Но здесь всё дороже: та же квартира — раза в 1,5.
У Gurtam есть юрлицо в Литве. Сейчас заканчивается процесс моего оформления: у меня на руках Blue Card и с марта я получаю официальную работу в Евросоюзе. Но проект у меня останется всё тот же. И команда тоже.
Gurtam обеспечила документальное сопровождение всего процесса, а также помогала решить бытовые вопросы. По этой причине я и выбрал Литву. Ещё немаловажным фактором для меня было наличие в стране активной диаспоры, и в этом смысле Литва — очень интересное место. Знакомясь тут с белорусами, я понимаю, что мне ещё очень сильно повезло. Здесь каждый второй с такой историей, что слушаешь — и волосы шевелятся. Есть те, кто добирался сюда лесами, и те, кто пережил худшие дни на Окрестина. И те, кто собирался не полтора дня, а 15 минут и убегал, потому что силовики завели дело и намекнули: «Ты знаешь, что делать».
Нет, из-за пандемии коронавируса Gurtam научилась работать удалённо — и с этой точки зрения мой переезд не стал ни для кого стрессом. Да, это отвлекает на пару дней, но в основном никаких проблем не возникает.
Тоже слышал о конфликтах, которые возникают из-за того, что не каждый сотрудник может так просто релоцироваться за границу. Хоть Литва и делает всё для того, чтобы привлечь айтишников, но есть определённые запретительные меры. Зарплата релоканта должна составлять 1,5 средней зарплаты литовца на схожей позиции. Грубо: если ты зарабатываешь меньше 1600 евро, то не сможешь переехать сюда по программе Blue Card. Хотя, конечно, среди релокантов много и не-айтишников, вынужденных из-за гражданской позиции покинуть (на время) родную страну. Литва помогает с национальными визами и таким людям.
Так и есть: мы уехали, и мы действительно видим отсюда всё иначе. Но это не значит, что мы не полезны здесь. Я уверен, что приношу больше пользы, оставаясь на свободе, даже когда просто участвую в шествии по Вильнюсу, чтобы хоть как-то поддержать тех, кто остался в Беларуси, и показать всем белорусам, что наш дух не сломлен.
Сопротивление не заканчивается маршами. Многие, кто уехал, участвуют и в других довольно серьёзных активностях. Именно наши диаспоры в разных странах повлияли на решения Skoda и Nivea отказаться от спонсорства ЧМ по хоккею. Не все такие активности на виду — но это и хорошо.
До тех пор, пока ситуация коренным образом не изменится. Я чувствую себя комфортно в Вильнюсе: перестал прислушиваться, не стукнет ли что-то за дверью, замирать внутренне при виде полицейского на улице. В Беларуси люди вынуждены жить под постоянным давлением. И мне там было бы некомфортно, и всё ещё небезопасно.
Вы знаете, 12 июля вместе с нами задержали около 40 человек. И почти каждому сотрудники РУВД сказали: «Забирай вещи и на выход, жди повестку», — и отпустили. На Окрестина поехали только мы с Виктором — у меня уже были 23.34 в 2006 и в 2010 году, и начальник РУВД написал на протоколе резолюцию: «Прошу до суда доставить в ЦИП».
Это было для всех нас шоком на самом деле. После 10 суток на Окрестина вместе мы ещё больше сблизились, с того момента всегда были на связи — в том числе тем утром, когда силовики провели рейд и арестовали некоторых сотрудников PandaDoc. На вопрос в телеграме: «Витя, всё плохо?» — брат не ответил, и тут же в новостных каналах прошла информация об обыске в офисе PandaDoc. Первым делом я удалил нашу переписку, чтобы не «кормить» тех, кто получит доступ к его телефону.
Интересный факт: в тот день он работал из дома, но его мобильник «вели», знали его локацию, и пришли к нему в то же самое время, когда другая бригада вошла в офис PandaDoc.
Когда мы узнали, что им вменяют в вину, решили: взяли по ошибке, скоро выпустят, ведь Витя имеет к хоздеятельности компании не больше отношения, чем любой из тестировщиков или разработчиков. Но всё обстоит иначе: троих других сотрудников PandaDoc перевели на домашний арест — а Витя остаётся за решёткой.
Фаундеры PandaDoc Сергей Борисюк и Микита Микадо летом прошлого года инициировали создание частной инициативы по сбору денег для силовиков, которые решили сменить профессию.
2 сентября в минском офисе PandaDoc прошли обыски. 7 из 20 сотрудников были задержаны для допроса. В течение двух дней сотрудники ДФР опрашивали более 100 работников компании.
4 сентября стало известно о возбуждении уголовного дела по части 4 статьи 210 УК РБ в отношении четырех сотрудников компании:
По версии следствия, они как группа лиц, используя должностное положение, завладели денежными средствами в размере около 107 тысяч белорусских рублей из бюджета.
11 сентября сотрудникам компании было предъявлено обвинение, но уже по другой статье: не хищение из бюджета, а мошенничество — часть 4 статьи 209, от трёх до десяти лет.
Микита Микадо и Сергей Борисюк связали уголовное преследование с проектом помощи силовикам. После ареста сотрудников Микита Микадо решил приостановить проект. Тем не менее знамя из его рук подхватил CEO DeepDee Ярослав Лихачевский, который продолжил помогать уволившимся силовикам.
В октябре троим сотрудникам PandaDoc была изменена мера пресечения — сейчас они находятся под домашним арестом. Один из этих людей, директор минского офиса Дмитрий Рабцевич, присутствовал на встрече с Александром Лукашенко в СИЗО КГБ.
Как вам кажется, почему из всех сотрудников PandaDoc именно Виктор остаётся в СИЗО?
Мы знаем, что ко многим политзаключённым приходили с предложением снять красивый ролик с раскаянием для БТ. Полагаем, что Виктор его отклонил — ему не в чем раскаиваться, он ничего не сделал.
У нас ещё есть версия, что Виктор остаётся в заложниках, потому что кто-то считает, что брат ближе других к Миките Микадо — они знакомы с детства, учились в одном классе (кстати, информатическом).
Мы пишем ему, но очень редко получаем ответы. Пропорция — 5:1.
На днях до меня дошла новость, что Виктор наконец получил письмо, которое я отправил ему 14 декабря, — оно 2 месяца шло.
В основном мы получаем информацию о Викторе через его адвоката. Конечно, она очень скупая, так как в тюрьме особо не пообщаешься: «условия у него более-менее», «движения по его уголовному делу нет», «Виктор много читает», «насколько возможно поддерживает физическую форму» — вот и всё.
Да, один раз на Окрестина, и один раз — в Жодино.
Разница была в том, что в те разы не было такого народного подъёма и надежды на победу.
Мы с Витей знали, что наш кейс получил известность: к нашему делу были приобщены материалы с TUT.BY, в которых меня называли «тем самым айтишником» — так я понял, это даже не первая публикация.
На самом деле это очень поддерживает тебя, когда ты там, — понимание, что ты не один на один с системой: за твоей судьбой следят другие люди и переживают за тебя. В 2020 году таких людей было намного больше, чем в 2006 или в 2010. Поэтому, конечно очень важно продолжать писать письма тем, кто сейчас в неволе.
Плюс-минус всё то же самое. Разве что матрасы и книги тогда не забирали. А вот еда и вправду получше стала: помню, в 2010 в Жодино мы настоящее свиное рыло в супе выловили. Работая из дома, без «соцпакета и печенек», невольно иногда вспоминаешь не только уютный офис, но и тюрьму, где «макароны по расписанию».
Айтишники не раз рассказывали истории о том, как на сутках у них в камере оказалось 3-4 коллеги — и они даже «мутили проекты»…
У нас в Gurtam есть такое понятие, как team-recharge — целая команда уезжает куда-нибудь в Шри-Ланку и, запершись на вилле, создаёт что-то новое. Вот у нас с Виктором был свой recharge на Окрестина — мы обменивались опытом, ведь и Gurtam, и PandaDoc — продуктовые компании, работающие на B2B-рынке.
Но если честно, много брейнстормить нам не позволяли косые взгляды наших сокамерников, говорящие: вы нас без матрасов оставили, а теперь несёте какую-то тарабарщину.
В чём я убедился ещё раз, что Витя — очень крутой по белорусским меркам специалист в создании продуктов. Но тот продукт, над которым они вместе с командой работают, очень далёк от белорусских реалий. Законодательство об электронном документе и цифровой подписи в Беларуси не так развито, как за границей. Не удивительно, что в Беларуси не понимают, чем занимается PandaDoc. И что ещё печальнее: Беларусь так сильно отстаёт от США, где такие крутые продукты уже существуют, — и они стоят миллионы долларов. А делают их белорусы.
Но хочется верить не только в развитие законодательства в нашей стране, но и в то, что законы будут работать: хоть старые, хоть новые. Просто работать — одинаковым образом для всех. И если люди поверят в верховенство закона, то вернутся и тысячи уехавших айтишников, вернутся инвестиционные фонды и банки, будет продолжаться развитие предпринимательства, частная инициатива. Белорусы действительно невероятные, в условиях политического кризиса неплохо развивается творчество, люди креативят.
Но до тех пор, пока во главе угла не закон и экономические интересы, а силовики, которые творят, что угодно, страна неминуемо движется в пропасть, пусть и с клёвыми песнями. И это очень печально.
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.