«Молодёжь не бежит, но уезжает». Поговорили с учёными НАН о беларуской науке

«Учёные вне политики, но в любой момент ты должен поддержать нужную линию»

Роман до сентября 2020 года работал в Объединённом институте проблем информатики НАН Беларуси в лаборатории математической кибернетики, а туда несколько лет назад пришёл из ИТ-компании, где в большей степени занимался вопросами внедрения ERP-систем.

— С сентября 2020-го я не работаю в НАН, поскольку ещё до всего беспредела мне удалось найти позицию постдока в Германии, — рассказывает учёный.

Собеседник отмечает, что его уход из Академии с протестами не связан. 

— Руководство НАН доводит сотрудникам институтов, что «учёные вне политики», но при этом в любой момент ты должен поддержать нужную линию, — говорит Роман.

И в качестве примера приводит собрание, в котором принял участие незадолго до 9 августа: 

— Я имел отношение к Совету молодых учёных НАН. За пару дней до выборов было собрание, где нам рассказали, как президент поддерживает нашу науку, как мы должны быть ему благодарны. Что в Академии очень эффективная система, все страны нам завидуют, а наши учёные имеют большие возможности. На той встрече нас спрашивали, какие настроения у людей в институтах перед выборами. Мы ответили, что каждый сам решает, за кого голосовать, мы только требуем, чтобы выборы прошли честно. Одна девушка из Института физики рассказала, как была наблюдателем и пыталась зафиксировать нарушения на избирательном участке — случился конфликт с милицией. Её выслушали и даже обещали разобраться, не знаю, всерьёз ли, — рассказывает Роман.

Он был среди тех, кто подписал обращение против насилия. О репрессиях из-за этого в других институтах слышал, но в собственном — не наблюдал. 

— Надо понимать, что не каждого учёного можно просто так уволить. Знания специфические, кто вместо него? Хоть закрывай проект, если уйдёт, — говорит Роман. 

По его информации, сейчас кое-кто из учёных из его института ушёл в ИТ, одна из коллег, как и он, нашла позицию постдока за рубежом. Назвать этот процесс утечкой мозгов он готов только в том случае, если людям, уезжающим из страны, грозит преследование на родине.

— На Западе переезды для учёных — это нормальное явление. Ты учился в одном университете, потом получил магистерскую степень в другом, защитился на PhD в третьем, на постдока пошёл в исследовательский центр, — так ты знакомишься с людьми, приобретаешь сеть нужных контактов, — говорит учёный.

По нашей просьбе он рассказывает, какие проблемы для беларуской науки считает сегодня самыми актуальными:

— Одна из них — низкий уровень финансирования научных исследований в целом. Например, в 2019-м году доля затрат на науку составила всего 0,58% от ВВП. Для сравнения в РФ доля таких затрат за 2019 год — более 1% ВВП, в Германии — более 3% ВВП, в среднем в ЕС — 2,2% ВВП. На бюджетном финансировании у молодых людей в расчётных листках — по 300-400 рублей, не сильно больше — ну пусть 800 — у опытных. Чтобы иметь зарплату, более-менее сопоставимую с ИТ-сферой на уровне junior- или middle-разработчика, беларускому учёному нужно заниматься одновременно несколькими проектами, спокойно работать над одним не получится.

И это не всё:

— И без того небольшое государственное финансирование по каким-то проектам в последнее время часто привязывается к прикладному результату. И часто он выражается не в том, что у вас должна быть хорошая научная работа, международные публикации, цитируемость в признаваемых изданиях. Польза должна быть здесь и сейчас: проект закончили, написали красивые отчёты, внедрили в производство, сразу идёт отдача, — объясняет учёный.

По мнению Романа, беларуской науке нужны реформы. Как минимум, нужно убрать неэффективные бизнес-процессы и бюрократию: 

— Первое время молодых учёных особенно не напрягают административными делами — и это правильно. Они могут заниматься своими интересными задачами. Но чем дольше ты работаешь, тем больше тебя привлекают к тому, что не относится к твоей теме, — говорит Роман. — Бюрократия страшная. После работы в ИТ-компании для меня многие вещи казались дикостью. Например, сдавать написанные программы или приложения по правилам, написанным ещё во времена перфокарт!

Роман нашел работу в R&D лаборатории крупной ИТ-компании в Германии, возвращаться домой, особенно с учётом всех обстоятельств, пока не планирует.

— Почему в ИТ так интересно? Потому что есть критическая масса людей, которые на очень высоком уровне владеют своими знаниями, проводят митапы, есть инфраструктура по поддержанию стартап-движения. Если у тебя есть идея — ты можешь обратиться за поддержкой, для этого тебе не надо заполнять тонны бумажек. В науке в Беларуси такой критической массы, этого драйва, нет.

«Одним из наших требований было — включить интернет»

Иван — старший научный сотрудник Института физики НАН, сейчас находится в отпуске за свой счёт за границей. Его сфера в науке — высокопроизводительные вычисления в астрофизике. За свою карьеру учёный дважды работал в Институте физики (первый раз четыре года, второй — пять), а в перерыве — получал PhD в Италии и был постдоком в Бразилии.

Уезжать из Беларуси снова не было в планах, отъезд, который уже случился, связан с политической обстановкой в стране. Собеседник вспоминает, что впервые после выборов-2020 учёные вышли протестовать в своём институте 12 августа:

— Мы собрались у главной лестницы, у нас было четыре требования: отпустить политзаключённых, провести честные выборы, немедленно остановить насилие, включить интернет. Без интернета нормально работать было невозможно. К учёным приходил председатель президиума НАН, устраивал «переговоры» в актовом зале, — говорит Иван.

И уточняет: 

— Нас убедили, что разгонят, если не разойдёмся по кабинетам. В итоге мы решили хотя бы письмо с требованиями написать — оно ушло в народ и его подписали позже больше двух тысяч человек. После событий в институте сделали внеочередную аттестацию, но её прошли все без проблем. Было бы странно, если бы лучший институт по количеству зарубежных публикаций на человека в Академии наук не прошёл аттестацию. Знаю, что были проблемы у историков (Институт истории) и ядерщиков в Соснах (Государственное научное учреждение «Объединённый институт энергетических и ядерных исследований — Сосны», — dev.by).

Политическая ситуация отразилась на нескольких проектах, над которыми работал Иван. Самый важный — тот, ради которого он в своё время решил вернуться в Беларусь. Наша страна могла войти в крупную международную научную сеть, над этим проектом учёный работал около пяти лет. 

— Чтобы войти в эту сеть, Беларуси необходимо было присоединиться к международному договору, а это оформляется законом. То есть, нужно было написать этот самый закон, согласовать со всеми ведомствами в два этапа. Возражений против него не было, законопроект со всеми отзывами ушёл в Совмин в августе 2020-го. Совмин он не прошел — это факт. Почему? Слышал, якобы это связано с тем, что один из авторов законопроекта — я, страшный человек, который «подбивал на забастовки» институт. Подтверждений слуху у меня нет, но я вполне допускаю, что причина в этом, — говорит Иван.  

Вторая история такая. Иван с коллегами выиграл международный грант:  

— Меня сместили с главы гранта на другую позицию, чтобы не раздражать начальство, — рассказывает учёный. 

Он говорит, что кроме того, развивал лабораторию высокопроизводительных вычислений, но этот проект также пришлось оставить. 

— Знаю, что из нашего института уехали четыре человека. Народ держался до Нового года, а потом началось. Сейчас я в другой стране, нашёл удалённо новую работу — это компания из Нидерландов, которая занимается высокопроизводительными вычислениями. Не научная индустрия, но наиболее близко к науке из того, что можно себе представить. Вряд ли я в ближайшее время вернусь домой.

На просьбу спрогнозировать, что будет дальше с его родным Институтом физики, Иван отвечает:

— Примерно то же самое, что и со всей Беларусью. Знаю, что молодежь оттуда не то, чтобы бежит, но уезжает. Впрочем, есть и те люди, которые, наоборот, говорят: мы здесь будем до конца.

Учёный предполагает, что в ближайшее время в его сфере обострится нехватка научных руководителей. 

— У нас в Беларуси в физике и так практически нет среднего поколения. Люди моего возраста — 40-45 лет — пришли в науку во времена большого упадка. Я поступал в университет в 1998-м, после обучения из нашей группы теорфизиков остались в стране только два человека: я и ещё один. В последние несколько лет молодёжь появилась, а вот нехватка научных руководителей чувствуется.

Из проблем беларуской науки Иван также выделяет «хроническую недофинансированность».

Собеседник готовится к тому, что его переезд, может быть, надолго: 

— Но в идеале я бы хотел жить в Беларуси и сделать, в конце концов, свою школу релятивистской астрофизики. Это очень интересная наука, которая сейчас переживает бурное развитие. Ну и вдобавок, астрофизика — это красиво, просто красиво.

Помогаете devby = помогаете ИТ-комьюнити.

Засапортить сейчас.