«Били, пока не стал задыхаться». Программист про шок от пережитого

— Меня задержали 11 августа около 10 часов вечера. Я вышел из офиса, который находится на Независимости, 58 в Минске. Ко мне подошли два человека в балаклавах и полной экипировке. Обыскали, а потом попросили показать содержимое телефона. Я спросил: «На каком основании?» После этого меня взяли под руку и повели к автозаку, который был в 50-и метрах. Там было 4-5 человек, которые стали меня толкать, бить. Завели в автозаки, где продолжили бить дубинками, ногами.

Затем один из них потребовал, чтобы я перевернулся на спину. Снял с меня левый кроссовок и стали бить по левой щиколотке. Нога сильно отекла. Казалось, что я попал в параллельную реальность. Потом у меня спросили, кем работаю. Я ответил, что программист. Мне сказали вытянуть левую руку, зафиксировали ее и стали бить по кисти.

У меня с собой был ноутбук и у меня потребовали сообщить пароль. Я был шоке. Как? Это же моя личная информация. На каком основании?

Мне кричали, что я координатор, что чуть ли не пытаюсь развалить страну. Продолжали бить дубинками, ногами.

Потом меня переместили в задний отсек автозака и привезли во Фрунзенский РУВД. Там я находился в интересной позе. Я должен был упереться лбом в угол между стеной и полом, подобрать под себя ноги, опираться только на колени и переднюю часть ступней. Руки, естественно, за спиной. Один из сотрудников сел мне на спину и начал бить, пока я не начал задыхаться.

Когда меня били по шее, видимо, образовались, видимо, интересные гематомы. Потому что ко мне подходили неустановленные лица и показывали друг другу: «Смотри, как Вася профессионально работает». Смеялись при этом.

На Окрестино нас было 93 человека в тюремном дворике. Это территория 6 на 6, четыре стены и сверху решетка. Часть дворика — это круглый люк — отхожее место, куда ходят по малой нужде. В этом дворике мы не только лежать, сидеть не могли. Четверть этого пространства мы выделили для того, чтобы сидеть по очереди.

Заносят мужчину и кидают его. «Пусть лежит». Мы подходим, спрашиваем: «Как ты? Все ли хорошо?» А он ничего не говорит, просто что-то мычит. Мы начинаем кричать, что человеку плохо, посмотрите, что с ним. А нам в ответ, что сейчас нам всем будет так же плохо.

Все получили травмы, кто-то больше, кто-то меньше, кто-то совсем был плох. Почти у всех отбиты ноги. Мы пытались саморганизоваться. Человек, у которого был более-менее теплая одежда (байка или свитер), прислонялся спиной к стене, садился, раздвигал ноги. Следующий человек садился, упирался ему в живот и также раздвигал ноги. Получалась своеобразная колонна сидячих людей. В таком положении человек мог обнять другого, чтобы согреться от холода.

Сложилось впечатление, что они (силовики), верят, что спасают страну. На Окрестина с нами пытались проводить воспитательные беседы. Спрашивали, что не нравится. У меня один спрашивал, почему я выхожу, все же хорошо, нам же все дали, зачем мы раскачиваем страну. Но ведь никто этого не хочет. Я хочу, чтобы Беларусь была независимой.

Я работаю в ИТ и у меня были предложения поработать в других странах. Например, в Амстердаме. Но я отказался, так как хочу жить в Беларуси.