Программист с бчб-причёской рассказал про 8 задержаний, обыски и уголовное дело

«На свободе, но без вещей»

— 4 марта меня задержали как подозреваемого по уголовному делу. Его возбудили (по ч. 1 ст. 342 Уголовного кодекса) за участие в акции протеста, которая прошла ещё 8 ноября в Минске. Тогда по всей стране было задержано больше тысячи человек, среди них оказался и я.

За ту акцию я отсидел 15 суток (успел побывать на Окрестина, в Жодино и Барановичах). Кстати, тогда мне сломали руку, но подтвердить это смог только после выхода из изолятора уже в Бресте.

Я долгое время не знал, что являюсь подозреваемым по уголовному делу. Это стало известно только после моего предпоследнего задержания под Новый год. Тогда я оказался в изоляторе в Бресте за одиночный пикет (Андрей получил 15 суток — dev.by). Когда вышел с изолятора, узнал, что возбуждено уголовное дело в связи с моим участием в акции протеста в ноябре. Из-за этого в квартире родителей, которые живут в Витебске, был проведён обыск.

Правда, с тех пор никакой новой информации по уголовному делу не было. Пока вот 4 марта ко мне не пришли люди в погонах.

Меня изначально посадили на ночь в «обезьянник», сказали, что утром за мной приедут из Минска. Утром за мной действительно приехали. Надели наручники, отвели в квартиру, при мне провели обыск (с понятыми) и изъяли всю оргтехнику: компьютер, телефоны, флешки, цифровой фотоаппарат. Вещи описали, погрузили в автомобиль и вместе со мной отвезли в Минск в следственный комитет Ленинского района. Там был допрос, после которого меня увезли сначала в Ленинский РУВД, потом на Окрестина.

7 марта в воскресенье меня отвезли в Ленинский РОВД, где я опять несколько часов провел в «обезьяннике», на сей раз в ожидании следователя. В итоге следователь приехал и сказал, что я могу идти. Единственное, 9 марта мне надо было опять быть в Минске, чтобы забрать конфискованные вещи. Вот так 7 марта я оказался на свободе, но без вещей.

Я не поехал сразу в Брест, а решил навестить родителей в Витебске. Для них это всё — большой стресс. А 9 марта опять был в Минске. Надеялся спокойно забрать вещи, но был готов к любому развитию событий. Но всё обошлось. Вещи мне просто вернули, но сообщили, что я все еще нахожусь в статусе подозреваемого по уголовному делу. У меня нет подписки о невыезде, то есть никаких ограничений по перемещению. Но я обязательно всегда должен быть на связи. Меня предупредили, что могут в любой момент вызвать.

«Из десяти человек в камере  — семь айтишников»

— За всё время я успел побывать в изоляторах Минска, Бреста, Столина, Барановичей, Жодино. Условия пребывания, конечно, отличались. Например, в Бресте и Столине нам разрешали курить раз в час. В остальных изоляторах курить запрещали, разрешали только на прогулках. А они могли быть раз в неделю. Для меня, как человека курящего, это было неприятно.

Еда и книги

Еда во всех изоляторах была вполне приемлемая. Но, например, в Бресте её давали мало. Из напитков — только чай один раз с утра. В Барановичах наоборот были большие порции, которые мы не могли полностью съесть. Напитки были три раза в день — чай, кисель, компот.

Большинство свободного времени я читал. Книги передавали волонтеры, а также родные и близкие.

Сокамерники-айтишники

Когда я сидел в изоляторе в Барановичах, в камере из десяти человек оказалось где-то семь айтишников. Так что нам было что обсудить по теме программирования. Также играли в «Крокодила», в «Есть контакт». Было весело. Правда, когда мы общались между собой на айтишном сленге, наши сокамерники неайтишники очень раздражились по этому поводу. Говорили «что за китайский язык», и просили включить их в разговор.

Переполненные изоляторы и коронавирус

В дни задержаний по воскресеньям в изоляторе в Бресте камеры были часто переполнены. В пятиместной могло быть девять человек. Через три дня камеры разгружали, кого-то этапировали, например, в Столин. В следующее воскресенье ситуация повторялась. 8 ноября, когда было задержано больше тысячи человек, в камерах было ужасно.

Думаю, именно в Барановичах я заразился коронавирусом, потому что почти все, кто был там, переболели. У всех пропало обоняние. Что касается лечения, то он было симптоматическим.

Какого-то особенного отношения в изоляторах к политическим я не ощутил, потому что почти всегда сидел с политическими. Не с чем было сравнивать. Два последних раза я, наоборот, был единственным политическим в камере, но тоже не увидел какого-то особого отношения.

Без адвоката и проблем с работодателем

С работодателем у меня нет проблем. Ко мне никогда не предъявляли претензий по поводу моей позиции.

Кстати, за все время я ни разу не пользовался услугами адвокатов. В нашем «правовом» государстве не вижу в этом никакого смысла. Даже если бы заплатил адвокату, получил бы аналогичное  наказание. Я видел тех, кто пользовался услугами адвокатов. И по моим ощущениям их наказывали даже жёстче, чем могли, видимо, за такую попытку сопротивления. Такие ребята могли получить два раза подряд по 15 суток.

Помогаете devby = помогаете ИТ-комьюнити.

Засапортить сейчас.